В архивной рубрике колонки Димымишенина «Ценные бумаги» сегодня появилось интервью с Олегом Костровым и другими участниками проекта Supersonic Future, взятое для журнала «Собака» в 2004 году. Тогда Олег как раз только что придумал этот электро-проект и готовился выпустить первый альбом. Проект действительно был (да и есть) гораздо больше достоин внимания, чем тот русскоязычный кал, который звучит и звучал на большинстве радиостанций. И раз уж сегодня на Переменах день Supersonic Future, привожу полностью свою статью для журнала BRAVO, которую я написал в августе 2005 года, незадолго до того, как покинул сей благословенный орган массовой коммуникации.

Supersonic Future. Экология трэша
Женщины на грани нервного срыва

Олег Костров – легендарный московский джаз-треш-электро-коллаж-композитор, один из основателей и лидеров проекта «Нож для фрау Мюллер». Человек-игра, человек-креатив, вся жизнь которого построена на каком-то сиюминутном прорыве в неизвестное.

Я встретился с Олегом Костровым, чтобы для проекта Peremeny.ru расспросить его о том, как он жил в Берлине. Заодно была цель узнать кое-что об его новом музыкальном проекте Supersonic Future. Неделю назад Олег дал мне послушать диск с песнями будущего альбома суперсоников – «Сладкая молния». Отличный электро-глэм-панк!

Мы нашли свободную скамейку в сквере напротив театра им. Моссовета. Шумел фонтан, тут же рядом притаились бомжи с батоном белого хлеба и бутылкой дешевого вина. Мы с Олегом уселись поудобнее и завели довольно долгий и сумбурный разговор о Берлине. Олег Костров в Берлине провел очень много времени – зависал в легендарных немецких техно-клубах (в которых были запрещены деньги), жил в заброшенных замках вместе с друзьями-художниками, был свидетелем глобальных движений и перемен в транснациональной арт-секс-богеме… Разговор об этом полностью можно прочитать здесь. Параллельно с Берлином мы говорили и о новом музыкальном проекте Олега – Supersonic Future.

Вокалистку Supersonic Future зовут Юля Чистякова (еще ее иногда называют Джуси). Олега Кострова свело с ней на одной из вечеринок. Познакомил ди-джей Андрей Панин. «Мы записали с ним и с Юлей одну вещь – «May be yes». Чтобы мой друг Панин играл ее в своих ди-джейских сетах и говорил всем: «У меня есть своя вещь!» Юлю использовали как вокалистку. И думали, что это так и останется разовым проектом. Но потом я понял, что можно сделать с Юлей еще что-нибудь. Юле хотелось петь на английском языке, но я заставил ее петь на русском. Свои стихи».

Весной 2004 года композиция «May be yes» появилась в одном из множества тематических сборников, которые регулярно выпускает лейбл «Легкие рекордс». И сразу обратила на себя внимание – своим сырым гитарным глэм-саундом она резко выделялась среди всего остального представленного на этой компиляции «изи».

«Она петь вообще не умеет. Она безголосая и динамщица», — отзывается Олег о Юле. И рассказывает о том, как недавно Юля просто сбежала с концерта в одном из клубов Петербурга. «Мы долго настраивались, пять часов. Собралось уже много народа. К тому времени мы уже много выпили. И после нескольких моих грубых слов в адрес одной Юлиной подруги, чудовищно нагло и громко критиковавшей мое творчество, Юля вспыхнула, приняла сторону подруги и ушла. Мне пришлось выйти на сцену и объяснять людям, почему мы не начинаем играть. Я был в роли гипнотезера-конферансье, который должен перед публикой 230 человек объяснять причины спонтанного поведения девушек-тусовщиц».

Обычный продюсер сразу выкинул бы из проекта такое безответственное существо. Но не трэш-Костров. «Когда мы вернулись в Москву, я позвонил ей и сказал: «Мне не понравилось твое поведение! Так что теперь мы больше не будем давать концерты. Поэтому давай работать в студии!» И уже через месяц альбом «Сладкая молния» был готов.

До этого Олег Костров не делал ничего массового, его музыка всегда была вполне элитарна, и кроме песни про «лучшую девушку в СССР», большим хитом ничего до сих пор не становилось. Supersonic – первый его проект, рассчитанный на широкую популярность. Он сделан очень доступно и даже попсово. Тут как минимум 3 абсолютных хита. «Мне просто интересно посмотреть, как мою музыку будут слушать много миллионов людей. Тем не менее, из 10 вещей альбома «Сладкая молния» половина – все равно полный андеграунд, пост-панк, хотя есть и вполне поп-вещи. Песня «Треш-треш-треш» написана под влиянием американской группы New York Dolls. Мы долго очень долго записывали для нее гитару и в итоге в ней есть такой глэмовый ньюйоркский драйв, который ближе не к английской, а именно к американской гитарной музыке. На гитаре играет гитарист из группы «Звери»…

Я возвращаюсь к теме безголосости Юли, и тут Олег, улыбаясь, выдает вполне противоречивое заявление: «Я поэтому и работаю с ней, что так скептически отношусь к ее вокальным данным!» Осознанный, последовательный трэш… Вокруг Юли всегда очень много подруг и друзей. Она такая настоящая тусовщица-прожигательница жизни с непомерной харизмой, каким-то звездным свечением внутри, которое привлекает к ней людей… «В отличие от певиц, которые репетируют, она вообще никогда не репетирует, а только ходит по клубам и бухает. – Рассказывает Костров. – Вокруг нее постоянно вертится человек 50 друзей, и они все время ей говорят: «Ах, какой у тебя замечательный голос!». И я понимаю, на самом деле, что это гораздо лучше, чем если бы она репетировала». «Где-потеряешь, где найдешь – на свалке, трэш-трэш-трэш» — так поется в главном хите альбома «Сладкая молния»… Если выбор стоит между профессионализмом и естественностью, Костров предпочитает естественность. Харизму и драйв.

Еще в группе есть Илья Дмитриев – сын известного художника Дмитриева. «Мы с ним вместе программируем. А вообще он учится сейчас играть на барабанах, и мы хотим сделать живые выступления – я буду на басу, он на барабанах, и Юля. И сессионный приглашенный гитарист».

Впрочем, все это лирика. Статья ни о чем. И пора ее закончить. Потому что у группы Supersonic Future нет будущего. Вернее у нее есть ТОЛЬКО будущее. Но нет настоящего. Мир шоу-бизнеса не примет ее. Потому что она не вписывается в систему ценностей этого мира. Тогда, в парке у фонтана я спросил Олега, реально ли он ожидает, что его поп-проект будут слушать миллионы. Ответ: «Все так устроено у нас, что неизвестной группе без денег невозможно пробиться к широкой аудитории. Чего бы ты им не показал, этим программным директорам, все это будет проигнорировано, даже если это суперпопса и там есть стопроцентные хиты». Когда мы созвонились с Олегом через две недели, и я спросил, какова же все-таки была реакция программных директоров радиостанций на новую хитовую группу, Олег сказал: «Не взяли ни одной песни. На всех радиостанциях сказали, что это «слишком опережает время». Точка. В мире, где правят деньги и связи, талантливым и новым проектам места нет. Оставьте в покое надежду, солдаты. Мир шоу-бизнеса безнадежен. И никому не нужен, на самом деле. Потому что насквозь пуст. Вы никогда не услышите ничего, кроме расмуса и группы «Звери». А хорошим парням остается идти в этой пустоте трэш-путем. («Где найдешь-где потеряешь – в помойке, трэш-трэш-трэш»). И жить в прекрасном и никогда не наступающем будущем…

Глеб Давыдов для журнала BRAVO, 3 августа 2005 года.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>